Е.И.В. штрафные баталлионы. Часть 1. - Страница 54

Александр Христофорович опять попытался встать самостоятельно, но пришлось попросить:

– Помогите подняться.

Капитан Денисов, переведённый недавно в гвардию из Нижегородского драгунского полка, протянул руку. Левую, потому что правая висела подвязанной к шее.

– Подпоручик! – Бенкендорф заглянул энтузиасту в лицо. – Мне совершенно насрать на вражеские знамёна и вражеских пленных, тем более у ворующих против Отечества нашего разбойников не может быть знамён! Брать же вторых – претит дворянской чести! Вот должен висеть в петле!

– Но как же так? – побледнел офицер.

Контузия контузией, но сил достало на то, чтобы ударом в ухо сбить спрашивающего с ног. Под молчаливое неодобрение остальных Александр Христофорович подошёл, присел на колено, и сгрёб подпоручика за грудки:

– Ты думаешь, сука, чужими знамёнами солдатские жизни заменить? Сколько наших полегло?

Денисов попытался отвлечь командира от жертвы:

– Наши потери составляют двести семнадцать человек убитыми и сорок три человека ранены.

Бенкендорф поднял искажённое злой гримасой лицо:

– И это вы называете викторией?

– У противника убито свыше полутора тысяч…

– Плевать! Это поражение, господа! Это наше поражение. Капитан Денисов!

– Слушаю, господин полковник!

– Знамя утопить в болоте, разбойников повесить. Распорядителем экзекуции назначается рядовой… рядовой… вот он.

– Закреневский. Но он же подпоручик?

– Я сказал – рядовой! Выполнять!

Документ 16

"МЕМУАР О РАБОТАХ ПО МАТЕМАТИКЕ, КОТОРЫЙ Я ИМЕЛ ЧЕСТЬ ПЕРЕДАТЬ ЕГО ЦАРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ

Большой угломер с телескопом, с четырьмя стеклами, в футляре

Большой уровень с отвесом к телескопу и к диоптрам, самый удобный и самый точный

Другой большой уровень в стеклянной трубке, в которой находится пузырек воздуха

Другой уровень того же фасона, самый маленький из всех, для проведения воды

Другой двойной уровень, для использования в разнообразных работах

Большая готовальня, из самых хорошо отделанных и самых необыкновенных

Два наугольника разных фасонов с полукруглым транспортиром в футляре

Большая медная буссоль в футляре

Пантограф, или инструмент для превращения большого в малое и малого в большое и для всех видов чертежей

Пропорциональный циркуль с подвижной крышкой, деленной на прямые линии и круг

Циркуль для проведения всякого рода эллипсов и овалов

Подставка для установки всякого рода инструментов в поле

Малый письменный прибор, украшенный серебром, самый удобный

Три трактата об устройстве и принципах пользования математическими инструментами, в шести частях

Трактат о пользовании глобусами и все то, что есть самого любопытного относительно движения звезд

Трактат о физических экспериментах

Трактат об устройстве и использовании астролябий

Куплено царскому величеству математических инструментов на шесть сот на двадцать гулдинов. Афанасей Татищев покупал.

Помянутые денги выдал с роспискою и записал: "выдал и записал в день 3 июня". Канцлер Ростопчин."

Глава 16

– Что ни говори, Матюха, а супротив нашей эта землица вовсе негодящая выходит! – старший унтер-офицер Кулькин опёрся на лопату и перевёл дух. – Камни тута одни да песок. А у нас воткни оглоблю, через неделю яблоня вырастет.

– Оно так, – согласился работавший рядом гвардеец. – Да только ведь барская она, не своя…

– Ну ты дурачок, Матвей! – в голосе унтера прозвучала насмешка. – Царские указы не читал?

– Которы?

– Те, что надо, дурень. Не знаю как прочие, но я свои сто десятин выслужил.

– Нешто в отставку пойдёшь, Лексан Юрьич?

– Зачем? Куды же мне без гвардии? Мне без гвардии никак нельзя. Подпишу бумагу на полный пенсион – служить, пока в силе, а там до самой смерти по полсотни рублей в год получать буду. Серебром! А то на офицерски курсы пойду, как их превосходительство советовали. В дивизии таки открывают, говорят и струмент математический государем прислан.

– Не-е-е, а я, как срок выйдет, домой вернусь. Хутор Глинище, может слыхал?

– На берегу Медведицы который? Бывал даже там по молодости. От Царицына-то всего ничего.

– Ага, он и есть. Приеду, значится, весь из себя герой в медалях, и, в первую голову, женюсь.

– Дело хорошее. А потом?

– Да не знаю. Если жив останусь, то и придумаю чего, – солдат кивнул на погибших, для которых они и копали могилы. – Наше дело такое…

– Не боись, – подбодрил унтер и ткнул пальцем за спину, где другая команда торопливо забрасывала землёй яму с застрелившимся час назад подпоручиком Закреневским. – Видишь? Нарушил господин офицер слово о сбережении солдат, данное государю-императору, совесть его со свету и сжила. Теперь вот без отпевания, как пса какого…

– Храбрый человек был, – пожалел самоубийцу Матвей.

– Храбрость-то с дуростью не путай! И вообще, хватит базлать, работу заканчивать надобно! А то, вишь, батюшка уже кадило раздувает.

Священника, рекомендованного в дивизию лично отцом Николаем, тем, что из Красной Гвардии, уважали. Именно уважали, но не любили за тяжёлую руку и своеобразные епитимии, накладываемые на согрешивших. Положит, бывало, прочитать двести раз "Отче наш", да не просто так, а во время учебной сабельной рубки. Или полтыщи земных поклонов в полном снаряжении, да с набитым песком ранцем. А до места поклонов ещё бежать три версты, а после них по мишеням тридцать патронов выпустить. Изверг, как есть изверг. А сам стоит рядышком, в бородищу ухмыляется. И попробуй слово поперёк сказать – брови нахмурит, старые шрамы на лице кровью нальются… жуть! Лучше не грешить.